Документальная повесть Юрия Васильевича Сальникова "Мои милые предки". Глава "Как хорошо жить на свете!"

«КАК ХОРОШО ЖИТЬ НА СВЕТЕ!»

Так Мария Лощилова написала в свои семнадцать лет.

Она родилась в 1890 году и в детские годы долгое время жила у бабушки Прасковьи Николаевны Воробьевой и дедушки Семёна Ивановича Лощилова. Потом часто проводила у них летние месяцы. Это отъединяло её от родительской семьи и наложило отпечаток избалованности, избранности, привело к раннему взрослению и любви к уединению, а так же породило предрасположение к назидательности, резонёрскому поучительству. Мария была старшей в семье, на год раньше появился на свет только брат Николай. Обычно на старших девочек самой жизнью возлагается обязанность быть помощницей матери в воспитании младших детей, но с Марией этого не случилось. Она не росла «как няня», скорее - как «принцесса-барышня», с детства тихая, послушная, скромная. На самой ранней, уже выцветшей фотографии почти столетней давности стоит маленькая - в нарядном зимнем пальто с переливкой, руки в муфточке, смотрит исподлобья серьёзными глазами, остроносенькая. А рядом с ней - мать, высокая, стройная, строгая, тоже в длиннополой, опушенной белым мехом шубке.

«Я с мамой в Кунгуре, на дворе, где жили» - пометила Маня своей рукой еще в 1900 году.

Кунгур, Ишим, Тюмень, Бугульма - вот города, кроме Омска, с которыми, как уже сказано, была связана жизнь Лощиловых: и моей мамы, и всех её родных по Лощиловской линии. И по линии Бобровых - такую фамилию в девичестве носила их мама, моя бабушка.

Красивой Марию назвать было нельзя, в детстве на всех фотографиях остролицая, остроносая, остроглазая, худенькая, жмётся, вроде, как пугливый мышонок, но с годами, в юности, «заневестившись», как и полагается, расцвела и на многочисленных фотокарточках в эти годы, с подругами, с сестрой Паней, выглядит очень миловидной: стройная, тоненькая, чаще всего в обычных для того времени длинной юбке и блузке, со скромной прической подобранных на затылке в пучок негустых мягких волос. И характер у неё, в общем-то, даже при излишней эгоистичности, колючести, душевной закрытости и некоторой чопорности был добрый, во всяком случае, я, как крестник её и моя сестрёнка Наташа, знавшая её всю жизнь до последних её дней неизменно ощущали с её стороны и со стороны её мужа - дяди Васи, о котором сейчас и пойдет речь, любовь к себе и внимание. Своих детей у неё никогда не было.

В их родительском доме относились к ней с любовью и доброжелательством, впрочем, это вообще было нормой взаимоотношений между Лощиловыми, даже двоюродными и троюродными братьями и сёстрами. Даже больше скажу - это было нормой для всех друзей и знакомых, связанных с семьёй Лощиловых, неслучайно через много-много лет, почти полвека спустя, друзья тёти Мани и мамины по «омскому складу» - сёстры Вербицкие, Евгений Троицкий, - остались в числе близких их друзей, оказавшись на жительстве в одном с ними городе Новосибирске…

(Продолжение на странице | 70 | 71 | 72 | 73 | 74 | 75 | 76 |)