Документальная повесть Юрия Васильевича Сальникова "Мои милые предки". Страница 78

(Начало на странице 77)

Как ответила Мария на эту его исповедь, неизвестно, несколько её писем, написанных как раз в этот период, утеряны. Но разговор о вере у них ещё будет. Сейчас же с новой силой вспыхнула перестрелка упрёками. - «Я не уверен, что ты та Маня, какую я знал здесь, - сокрушался он. - Мы просто забываем друг друга». - «Сердитый господин, а не находитесь ли Вы под влиянием посторонних лиц?» - подкалывала она. - «О каких посторонних лицах ведете речь, сударыня?» - спрашивал он, великолепно понимая, что она намекает на Надю, за которой он «ухаживал». И спешит объяснить: «Кот Васька ходит только в училище, но он лентяй и отметки у него всё равно низкие, веселится же он крайне редко, постоянно бывает только у Вали, где всё напоминает ему кошечку Марусю. А привет «всем знакомым» передал, только позвольте узнать входят ли в число «знакомых» и «посторонние»?» - «Мне очень досадно, что у нас иногда получаются недоразумения», - соглашается она в конце концов, и сознаётся: «Да, я гордая и самолюбивая, давно знаю. Только каждый ведь горд, хотя во мне развилось болезненное самолюбие. - «Все уроды бывают горды» - есть такое выражение».

Так характеризует она себя, возможно, несколько рисуясь, ведь ей хочется нравиться человеку, которому пишет. Но в определенной степени, даже с учётом, что она преувеличивает свои недостатки, в общем-то права: красавицей не была никогда. А то, что воспитывалась у бабки, выработало в ней черты некоторой избранности и чрезмерной горделивости, тоже верно. - «Я у людей никогда ничего не прошу, боюсь откажут», - признаётся она в письме, в котором просила Васю сфотографироваться. И добавляла: «Жалеть меня не надо, я не люблю, чтобы меня жалели».

Замечу, что эти черты - гордость, самолюбие, нелюбовь к тому, чтобы жалели - свойственны не одной ей, это, пожалуй, фамильные качества, характеризующие всех Лощиловых, возможно, и их потомков, не отрицаю...

Во всяком случае, так препираясь, подкалывая друг друга, а порой обнажая собственные души, писали они, желая получше узнать друг друга, поэтому можно сказать: их переписка поначалу носила «разведывательный характер», день ото дня становясь всё более глубокой и прочной.

И вдруг - как сигнал тревоги: «Я захворал. Сильно кашляю. И кашляю кровью. От врачей правды не добьёшься, боюсь, не чахотка ли... Хорошо, если ошибаюсь».

«Вася, ты меня напугал! Что с тобой? Давно ли? Лечись серьёзно. Не буду спокойна, пока не пройдет!» - «Вася, почему не пишешь? Как твоё здоровье?» - Каскадом открыток - не просто рождественских, праздничных, новогодних, но именно таких беспокойно-взволнованных начался для них 1909-й год. И потом пришлось им писать о своих болезнях-недомоганиях друг другу очень часто.

(Начало на странице | 77 | *** Продолжение на странице | 79 | 80 |)