Документальная повесть Юрия Васильевича Сальникова "Мои милые предки". Страница 116

(Начало на странице 115)

Верно. Всё так. И тем не менее, очевидно, именно к этому периоду, и 1911 году, относится история, о которой весьма неохотно и всегда с горечью вспоминали мама и тётя Маня. Они рассказывали, что их отец, Семён Семёнович, пережил период страстного увлечения женщиной - женой одного из сослуживцев склада, - и увлечение это было настолько сильное, что он даже уезжал из семьи куда-то, вслед за женщиной, покинувшей, в конце концов, Омск. Не располагая никакими подробностями об этом, можно лишь догадываться, как отрицательно отражалось это событие на общей атмосфере жизни многолюдной Лощиловской семьи. Намёк на это и содержит письмо Василия: «У Семёна Семёновича дела неважные... И вообще все взвинчены...» Наверняка, главу семейства Лощалова все осуждали - не только жена, Наталья Афанасьевна, жертва такого его поведения, но и дедушка Семён Иванович, которому было тогда уже 74 года, и 67-летняя бабушка Прасковья Николаевна, жившие до конца своих дней при сыне своём Семёне Семёновиче. Как относились к этому дети, сказать трудно хотя скорее всего, тоже неодобрительно, чему подтверждение этому и разговоры мамы и тёти Мани об этом даже полвека спустя... Впрочем, возможно мужская часть молодежи оценивала ситуацию более снисходительно, или даже сочувственно: обращался же Василий Белофост к Марии со словами: «Твоему папе сейчас трудно...»

А она ему не возражала.

Впрочем, трудно было и ей...

«Скоро месяц, как ты уехал! Только месяц, а кажется - так давно! И сколько же это ещё продлится? Я «веселюсь» и плачу одновременно. От наших своё состояние скрываю. Только Валя однажды увидела, как я плакала. А Коля моим веселием явно раздражается - он всё время со мной ссорится... Вот громыхает страшная гроза. Сойду в беседку, в сад, буду там сидеть - свежо, легко дышится. А как ты себя чувствуешь?»

Он понемногу поправлялся. И уже начал строить планы о работе. Очевидно, снова при поддержке отца Марии возник вариант - устроиться в Омске, в переселенческом управлении. Должность не ахти какая - техник, и жалование небольшое, и ещё с разъездами связано, по губернии. Но деваться некуда - не в Пермь же, в самом деле, перебираться из Тагила, и не в Иркутск ненавистный возвращаться?!

На работу в Омске, наконец, ему и удалось поступить. Это случилось в августе. Так что в разлуке на этот раз они были всего два месяца. 15 августа 1911 года Мария записала в дневнике: «Ура! Сегодня приехал мой дорогой Васюк. Он здоров!»

Правда, уже через п я т ь дней она добавила: «Проводили Вacюка на работу в деревню».

И 27 августа она уже пишет ему письмо: «Как устроился? Как питаешься? Где живёшь? Пишешь, что в хате-мазанке? Что за хата? Большая? маленькая? чистая? грязная?»

Он уехал на участок - «в степь».

Разлука их, вроде бы, продолжалась. Но теперь это выглядело совсем иначе: не далекий Иркутск, а рядом. И с полной определенностью: на короткий срок.

А самое главное: зримо замаячила впереди, наконец, долгожданная их свадьба, назначенная на январь 1912 года.

(Начало на странице | 112 | 113 | 114 | 115 |)