Документальная повесть Юрия Васильевича Сальникова "Мои милые предки". Страница 130

(Начало на странице 129)

А через несколько дней, 11 июня, уже в другой книжице, будто дополняя предыдущую запись, она как бы исповедуется перед собой: «Любовь рождает любовь. Неужели моя любовь не была так сильна, что не смогла вызвать ответной Васиной? Для меня это страшное открытие! Неужели среди других женщин, которых он, может быть, знал, я оказалась самой последней? Только и как человек я ему не нужна - он никогда не интересуется тем, что я переживаю, и вспоминает обо мне только, когда ему плохо, а когда хорошо, я просто для него не существую. Одна всё время, одна!» - повторяет она горестно. И, наконец, здесь же, 30-го июня добавляет: «Всё надеялась и ждала. Любила крепко, но не получила обратного. Загадка для меня: почему он женился на мне и зачем, зачем я вышла за него! Неужели лучше было выйти без любви?»

В этот же день она снова берёт крохотный блокнотик 1907 года и на обороте его обложки - больше просто негде! - микроскопическими буковками приписывает самое страшное своё признание-вывод:

«Бедная девочка! Ты всё время была одна, и замужество не дало тебе того, о чём ты так мечтала!»

Почему именно июнь 1931 года оказался столь обильным на подобные записи? Впрочем, важно ли это почему... Важнее то, что вот такой оказалась её тайна, открывшаяся мне неожиданно, когда впервые после её смерти раскрыл я эти её блокнотики-книжицы и прочитал записи полвека спустя после того, как они делались...

Имею ли я право сейчас рассказывать о них другим? Если это была великая тайна тётина, которая тщательно от всех ею скрывалась? Думаю, что ничего предосудительного в раскрытии её сейчас нет. Ибо никакой тени на тётю факт её несчастливого замужества не набрасывает. А опыт прожитой жизни может быть даже другим полезен. Пусть и послужит он сегодняшним молодым поводом для размышления...

Конечно, факт печальный. И тем более неожиданный, что с детства, сколько помню себя, именно тётя Маня и дядя Вася являли для окружающих образец хорошей супружеской четы, правда, бездетные, но дружные, мирные, всегда ровные в отношениях друг с другом и очень добрые, доброжелательные со всеми, горячо любящие детей, многочисленных племянников и племянниц, детей тётиных братьев Николая и Володи и младшей сестры Пани...

Так получилось, что даже жили тётя Маня и дядя Вася большей частью в одном и том же городе, что и наша семья - сначала в Омске, потом в Новосибирске, - и часто общались, и при том всегда казалось, что уж кто-кто, а именно тётя Маня и дядя Вася живут хорошо, счастливо и даже безмятежно, поскольку и с материальной стороны жизни им без детей было легче, чем некоторым из родных, обременённых детьми. Даже в самые тяжелые тридцатые годы, когда индустриализация и коллективизация привели фактически к голоду, карточкам и убогости всей жизни в стране, они умудрялись ездить в санатории, на курорты не только в сибирскую Белокуриху, но и к Чёрному морю, в Крым, Батуми, Сухуми. Набирались сил.

(Начало на странице | 129 | *** Продолжение на странице | 131 | 132 |)