Документальная повесть Юрия Васильевича Сальникова "Мои милые предки". Страница 10

(Начало на странице 9)

Но папа был не только сыном священнослужителя, он ещё и сам - «бывший белый офицер»! А это уже вообще - сохрани и помилуй...

И помню, как меня глубоко поразило, когда однажды, будучи старшеклассником, перелистывал я семейный альбом и не обнаружил на привычном месте карточки отца, запечатлённого в военной форме. Я увидел её потом старательно запрятанную мамой куда-то подальше и... дико изуродованную, обрезанную со всех сторон так, что у папы не стало плеч. Мама не захотела уничтожать карточку совсем - всё-таки это была память, каким был он, когда они встретились и поженились, - дорогие сердцу времена!

Сфотографировался тогда студентик, мобилизованный Колчаком, выдали ему форму с погонами, а куда денешься? И кому теперь объяснишь, как всё тогда было?.. Хотелось маме сохранить тогдашний папин образ, вот и обрезала погоны, как будто отсекла голову. Как после жестокой казни осталась одна голова. Гильотинированная, одна голова молодого красивого папы... По своей наивности мама, наверное, рассчитывала, что так обезглавив папу, могла бы спасти его, если бы кто-то недобрый, увидел фотографию в первоначальном виде. Но ошибалась она, никакие ухищрения такого рода не могли спасти от расправы над бывшим офицером белой армии, он был уже занесён в чёрный список жертв классовой борьбы.

Многопунктные анкеты въедливо докапывались до седьмого колена: что делали ваши родители до семнадцатого года, были ли в белой армии, нет ли у вас родных за границей, и прочее, прочее, прочее! Лежали такие анкеты в каждом отделе кадров, ожидая своей очереди чтобы, когда нужно ударить по обречённым; так и держали всех под постоянной угрозой рано или поздно подвергнуться неизбежной расправе. И папу, как «белого офицера» да ещё «сына попа», неоднократно постигала участь выброшенного с работы без всяких причин и объяснений. В 1934-1935 годах я не раз, приходя из школы, заставал его дома не больного, здорового, лежащим на кровати в одежде поверх одеяла, что вообще было из ряда вон выходящим фактом для нашего быта и свидетельствовало о необычности происходящего, лежал он на спине, стиснув зубы, и отрешённо глядел в потолок в полной прострации. Никогда я до этого не видел его таким потрясённым: безработный, выкинутый на произвол судьбы обществом, которому оказывался не просто ненужным, но и врагом... Неведомо мне, что тогда ещё срабатывало в механизме загадочной и страшной государственной машины, только удавалось папе, хоть и не без труда! - отыскать какую-то работу, однако сама по себе эта неуверенность, зыбкость своего положения в мире - не мучительная ли кара для человека, по сути, ни в чём не повинного?

(Начало на странице | 5 | 6 | 7 | 8 | 9 | *** Продолжение на странице | 11 | 12 | 13 |)